- 1096 книг Фантастика, фэнтези
- 228 книг Любовное фэнтези
- 125 книг Приключения
- 66 книг Юмор, сатира
- 116 книг Для детей, Аудиосказки
- 146 книг Классика
- 1 книга На иностранных языках
- 60 книг Разное
- 816 книг Роман, проза
- 62 книги
- 9 книг LitRPG
- 1 книга Автор: Борис Кригер
- 1 книга Автор: Борис Кригер
- 1 книга Автор: Стівен Кінг
- 1 книга Автор: Стівен Кінг
- 1 книга Автор: Фредерик Буте
- 1 книга Автор: Фредерик Буте
- 23 книги Альтернативная история
- 29 книг Аудиоспектакли
- 14 книг Аудиоспектакль
- 12 книг Бизнес
- 32 книги Боевики
- 53 книги Для детей
- 95 книг История
- 188 книг Любовный роман
- 24 книги Медицина, здоровье
- 52 книги Научно-популярное
- 2 книги Обучение
- 86 книг Познавательная литература
- 19 книг Постапокалипсис
- 26 книг Поэзия
- 76 книг Психология, философия
- 255 книг Ранобэ
- 1 книга Сказки
- 10 книг Сказки
- 411 книг Ужасы, мистика
- 1 книга Этногенез
- 1 книга Этногенез
- 108 книг Биографии, мемуары
- 748 книг Детективы, триллеры
- 88 книг Попаданцы
- 23 книги Религия
- 66 книг Эзотерика
Дмитрий Быков - Июнь
Кирилл Петров
13:59:45

Прежде чем слушать аудиокнигу Июнь бесплатно, обязательно прочти описание книги: Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
Когда в октябре 1940 года Мишу Гвирцмана исключили из института, у него появилось много свободного времени.
Как им распорядиться, Миша не знал. Оставаться дома было немыслимо, вздохи матери доводили его до белой, буйной, несправедливой ярости. Он еле удержал ее от похода к ректору, от заявления с признанием собственной вины, — и она притихла, но не успокоилась, нет. Особенно ужасны были ежечасные предложения что-то съесть, подкладывание вкусненького. Впрочем, вечернее покашливанье отца и нарочито-бодрые разговоры о чем попало, чаще всего о газетных новостях, были ничуть не лучше. Не мог оставаться дома, первое время просто шлялся по городу, благо сентябрь был теплый, почти летний, и ноги сами уводили как можно дальше от Сокольников, чтобы ни-ни-ни, не встретить человека из института. Никто ему не попадался, не звонил, не предлагал повидаться: для одних он был зачумленный, другие чувствовали себя виноватыми. Он допускал, впрочем, что некоторые радовались, но вряд ли многие.
Большая часть времени уходила на то, чтобы закрасить настоящие воспоминания и выдумать новые, врастить их в картину мира. Он полагал себя в академическом отпуске. Сказал же ему Евсевич, вполголоса, еще и подмигнув: ничего, придете через полгода, все забудется, восстановитесь. Если бы еще прошлой весной кто-то посмел ему намекнуть, что он будет утешаться подмигиваньем Евсевича, приспособленца, вечно висевшего на волоске, в страхе изгнания, а все-таки бессмертного! Раз в семестр Евсевич менял свою концепцию истории русской критики, которую преподавал блекло, полушепотом, а когда-то считался эффектнейшим лектором Москвы, и держали его, кажется, лишь затем, чтобы показать результаты перековки. Непонятно только, был это дурной пример или хороший. Вот что будет с тем, кто перековался, — или с тем, кто в душе остался не наш! Евсевич, безусловно, был не наш. Наш не может быть таким. И теперь, когда Евсевич возле деканата наклонился к нему воровато и полушепотом пожалел, Миша Гвирцман был себе вдвойне отвратителен.